Два года назад в нашем подъезде было противно. Уборщица Наталья приходила дважды в неделю, вяло возила по ступенькам грязной тряпкой и на просьбы жильцов убирать и в углах тоже отвечала злобным: «Я за шесть тыщ вам тут в рабы не нанималась». Поэтому никто особенно не расстроился, когда однажды утром вместо лютой Натальи на работу вышла Райхон, вежливая и старательная женщина из Таджикистана. Она меняла воду в ведре после мытья каждого этажа и протирала перила специальной тряпочкой. Мы обрадовались.

Как-то незаметно сменился персонал в ближайшем супермаркете. На кассах вместо неприветливых продавщиц советской школы появились улыбчивые таджички. Мы опять обрадовались.

Апогеем счастья был выезд буйной молодой парочки по кличке «Шум и ярость», которая ссорилась, мирилась и принимала гостей с одинаковым грохотом, мешающим спать всему дому, и вселение выходца из Азии, работающего на близлежащей автомойке. Выходец каждый день ходил на работу, здоровался с соседями, не захламлял общий коридор. Единственным, кто не разделял нашего оптимизма, был участковый. Он приходил, спрашивал, нет ли жалоб, и, узнав, что нет, с тоскливой уверенностью предрекал: «Будут».

Прошло два года. Наш подъезд снова грязный — дважды в неделю Райхон забегает, чтобы небрежно смести пыль и также небрежно кивнуть в ответ на приветствие. Продавщицы в магазине больше не улыбаются, зато на ломаном русском сообщают, что у них не десять рук. Азиатских соседей у нас теперь шесть или восемь — все в той же «однушке». Время от времени они в уведомительном порядке сообщают, что «завтра играем свадьба, в милицию не звоните пожалуста». Во дворе прочно обосновалось несколько машин с литовскими номерами.

И не то чтобы у нас появились жалобы. «Наши» мигранты не буянят, наркотиками не торгуют, баранов во дворе не режут. Ну не такие вежливые, как раньше. Работать стали хуже. Похамливают вполне «по-советски». Но в общем и целом грех жаловаться.

Только теперь, приехав вечером домой, мы стараемся поскорее пробежать мимо молодых парней, сидящих во дворе на корточках и говорящих на незнакомом нам языке. Они просто сидят и разговаривают. Они нам не угрожают. Но мы почему-то все равно чувствуем угрозу.